Настоящий Мюнхгаузен. Кто он и где его дом?

Если взять от Риги на север, по трассе А1, то через 55 км будет бывшее Дунтское поместье. С апреля 2005 года в восстановленном помещичьем доме живет барон Иероним Карл Фридрих фон Мюнхгаузен. Здесь у него — музей.

Один из двух. Первый — в Нижней Саксонии, неподалёку от Ганновера. На родине Иеронима. В городе Боденвердер, что на реке Везер. Второй, и последний, — в Лимбажском районе Латвии. В Дунтах. Всё. Больше музеев Мюнхгаузена нет. Даже не ищите.

Как проскочите посёлок Саулкрасты, ещё 8 км и — вот они Дунты. Будете идти с севера, от Таллинна, так тоже есть хороший ориентир. Проезжаете мост через Липовую речку — Лиепупе, и — те же самые 8 км. К Дунтскому поместью с трассы — три съезда. На каждом из них указатель — «Duntes». Не заметить их и проехать мимо — сложно.

Да и стоит ли? Может, всё-таки притормозить и съехать с трассы? Ну, хотя бы для того, чтобы — когда ещё доведётся? — посмотреть на настоящего Мюнхгаузена. Настоящего, настоящего…

Зайдите в музей и убедитесь. Здесь, на первом этаже двухэтажного помещичьего особняка, три комнаты. В одной из них — уютный, обжитый супругой барона — Якобиной — уголок настоящей дамы XVIII века. В другой — обставленная оригинальной мебелью гостиная. Здесь же — старинные книги с рассказами о похождениях Иеронима, современные ему вещи, картины, домашняя утварь. Монеты, бывшие в Латвии в обращении в те годы, когда молодые попеременно жили либо в Риге, либо здесь, в Дунтах.

А хозяин? Он-то где? Собирается встречать своих гостей-посетителей? Да вот он, барон. Собственной персоной. Где же ему ещё быть, как не в охотничьей комнате? Мюнхгаузен же, помните, каким охотником он был… И десяток уток одним выстрелом. И оленя — вишнёвой косточкой. Про львов и крокодилов тоже можно вспомнить.

Кстати, вы очень сильно ошибаетесь, если думаете, что в Дунтах их нет. В Дунтах есть всё. Время пока не дошло до львов и крокодилов.

Нельзя же быть невоспитанными? Нас хозяин встречает! Сам лично. Вот он — в полный рост среди своих ружей, ножей, трофеев… К которым можно и повнимательнее присмотреться. Они не простые. Мюнхгаузеновские. Сова, мирно уживающаяся с парочкой куропаток, примостившихся рядом с ней, на одной ветке. Селезень, раздирающий грудь соколу…

Но… Не увлекаться. Не увлекаться! Некрасиво. Хозяин-то ждёт. Он конечно, человек воспитанный. Настоящий ротмистр. Кирасир! Что точно, то точно. Кирасир. Высокий, статный мужчина крепкого телосложения. Каких-то хлюпиков в этот род кавалерии не брали. Попробуй, надень, поноси тяжелую кирасу. Или подними кавалерийский палаш. А его ведь не только поднять надо.

Всё верно. Кирасир и должен таким быть. Рослым, физически сильным, выносливым.

А как же тогда с тем образом барона, который знаком нам по классическим иллюстрациям Гюстава Доре? Этот же, дунтский, совсем не похож на маленького, сухонького старичка в эспаньолке с лихо закрученными усами и щегольской бородкой!

Да, непохож. А никто и не говорит, что должен быть. Единственный прижизненный портрет Иеронима Карла, выполненный в 1752 г. Г. Бруннером, не дошел до нас. Погиб в годы Второй мировой. Но сохранилась фотография с портрета. На ней — круглолицый, судя по всему — сильный мужчина, пропорционального и правильного телосложения.

Плюс — свидетельские показания… Они тоже — о том же. Не был барон мелким и худосочным.

В 1744 году он командовал почётным караулом, встречавшим проезжавший через Ригу кортеж невесты цесаревича, Петра III. Так вот, 14-летняя принцесса Ангальт-Цербстская, София Фридерика, не оставила об этой встрече никаких воспоминаний. Не удосужилась. Не до того ей было. К принцу ехала. А вот maman будущей Екатерины II обратила внимание на командующего почётным караулом кирасирского поручика, особо отметив в своём дневнике понравившегося ей офицера.

Да и щегольская бородка у рисованного Доре Мюнхгаузена… Не носили их в XVIII веке. Тем более, офицеры-кирасиры, которые, как известно, бывшими не бывают. Даже вернувшись в Германию, до самых последних дней Иероним Карл именовал себя не иначе, как «ротмистр кирасир русской армии»…

А вот во времена художника — другое дело. Бородка была непременным атрибутом каждого уважающего себя мужчины. Моду на неё, между прочим, ввёл не кто иной, как Наполеон III. И потому мало кто в современной художнику Франции не знал… А если не знал, то догадывался — кто скрывается под личиной изображенного Доре литературного персонажа.

О! Вот теперь — пришло время. Засвидетельствовали своё почтение хозяину с хозяйкой, теперь можно выбираться из-под музейной крыши.

Нет, уезжать ещё рано. Музей, он же не только в восстановленном помещичьем доме. Разве можно втиснуть в какие-то три комнатки всех тех персонажей, о которых барон рассказывал в своих многочисленных правдивых историях? Никак.

Они и поселились — за стенами. На самой длинной тропе Европы, выложенной осиновыми дощечками. Тропе Мюнхгаузена. Её протяженность — 5 км 300 м. На первый взгляд, не так уж и много. Чуть больше часа неспешным шагом. Не обольщайтесь. И по времени — берите его с запасом. Кого только не встретишь на тропе. Зайца с восемью ногами. Муху, величиной с приличную овцу. Волка, запряженного в сани…

И что? Мимо всего этого — галопом по Европам? И не рассчитывайте. Обязательно остановитесь у челюсти льва-крокодила. Или у комариной кормушки. Или у ворот, которые без особого напряга разрезают на две части целого коня…

По тропе можно пройти в любое время года. Зимой, осенью. Весной, летом. Без разницы.

И потому, если будете где-то рядом… Сверните на Дунты. Когда ещё представится возможность засвидетельствовать своё почтение настоящему Мюнхгаузену? Пройти по его тропе, самой длинной тропе Европы. Сверните…