БелАрусь и белАрусы? Первые впечатления

В данном предположительно весьма некратком и субъективном, а местами до неприличия объективном труде я постараюсь дать свое скромное видение современной Беларуси и белорусов.

На серый фон из сухих фактов и жестких оценок я постараюсь плеснуть немного ярких цветов из чувств, эмоций и переживаний простого человека, который борется, думает, страдает. Читателя же я заранее прошу не судить меня строго, так как одним я покажусь злым и грубым, другие посчитают меня предвзятым и излишне критичным, третьи вообще не поймут. Но в этом уже будет не только моя вина.

Итак, Беларусь. Что мы знаем об этой стране? Драники, тракторы «Беларусь», ВИА «Песняры»? Но это было двадцать, тридцать лет тому. А что приходит на ум русскому, украинцу или казаху, который никогда не бывал здесь, когда речь заходит о современной Беларуси и белорусах? Пожалуй, немного. Совсем немного.

Чем живет сегодняшняя Беларусь, куда идет, как выживает? Каковы национальные черты белорусского характера? Тенденции? Традиции? Чем живет город? Деревня? Какой он, белорус?

Попав сюда впервые пять лет тому, в 2004 году, и сначала оказавшись не в городе, а в белорусской глубинке, я невольно изумился настырно бросающимся в глаза чистоте и порядку. Представьте себе, вы идете по улочкам белорусского колхоза, а дорожка ровная, без ухабов и колдобин, бордюры свежепобелены, кусты и деревья аккуратно подстрижены. К местному магазину подъезжают различные иномарки, начиная от простеньких «Опелей» и заканчивая величественными «Лэнд Крузерами» — и никаких вам «Жигулей» или «Москвичей». Из лощеных авто появляются одетые в лучших европейских традициях горделивые дамы с прическами и маникюром, уверенные и серьезные мужчины, симпатичные, упитанные детки.

В самом магазине изобилие колбасных изделий (кстати, если бы мне пришлось вспоминать, чем же славится белорусская земля и ее народ, я бы первым делом, не мешкая, вспомнил бы про белорусскую колбасу, а не про тракторы или что-то еще), как незамедлительно выяснилось, отменного качества. На полках всевозможные молочные продукты: кефирчик, сметанка, простокваша и ряженка, творог и сыр. И все в различных красочных пакетах, пачках и бутылках, коробках и стаканах. Хлеб десяти наименований, ликероводочные изделия — двадцати, конфеты — тридцати. Крупы, макароны, напитки. И все это в деревенском магазинчике, а не в столичном супермаркете! (Это уже позже я узнал, что не все колхозные лавки ломятся от такого изобилия продуктов, и что данный магазин, как и сам колхоз, еще в недавнем времени был образцово-показательный. Как узнал и многое другое. )

Тогда же я отметил про себя то, что не отметить не мог и что никак не согласовалось с моими прежними представлениями о городе и провинции: в Беларуси различие между мегаполисом и деревней минимальное, почти незаметное. Во всяком случае, таково было мое первое визуальное впечатление о внешней стороне деревенской глубинки.

Я то и дело сновал между городом и деревней и видел на остановках людей, по внешнему виду ничуть не отличавшихся от горожан: модная, аккуратная одежда, современные стрижки и прически, обходительные манеры.

Я вспоминал свою родную Украину или знакомую мне Россию с их очевидной, непреодолимой пропастью между городским и сельским, между урбанистической и провинциальной ментальностью и тем, что на поверхности, и не мог надивиться.

Мимо мелькали колхозные коттеджи с бордовыми крышами, ровненькие, словно нарисованные цветными карандашами поля, работающая на них иностранная техника. Помню, как я удивился, когда в наше село, буквально в ста шагах от дома, прибыл-прилетел неведомый инопланетный корабль ярко красного цвета. Алое чудище — не то комбайн, не то еще что — тихонько мурлыкало, ползя по полю наподобие гигантского майского жука, а инопланетянин в его кабине под компьютерным климат-контролем в тридцатиградусную жару знай себе нажимал на кнопочки, управляя эти послушным монстром. Зрелище поистине было увлекательное!

Маршрутные такси и автобусы прибывали и убывали тютелька в тютельку по расписанию. Если на колхозной остановке, на которой стола только одна древняя бабушка, было написано 12:52, то это означало, что автобус подойдет именно в 12:52, а не в 12:53.

Мой тесть на сэкономленные за долгие годы деньги купил квартиру в двухэтажном домике и за короткий срок ее оформил. Купил себе участок земли, где по извечной белорусской традиции тут же посадил бульбу, и в придачу к квартире прикупил сарайчик для свиней и курочек.

Мою пятилетнюю дочь тут же приняли в детский сад, выделив ей новую кроватку и шкафчик для одежды, а мне на память приходили рассказы моих бывших соотечественников, вернувшихся кто в Россию, кто на Украину, о том, как они не могут устроить ребенка в школу или детсад — требуют многочисленные справки или мзду.

На вопрос «Чем вас кормили на обед?» она неизменно отвечала «курицей» или «котлетой». Иногда, придя за дочкой раньше обычного, я имел возможность понаблюдать, как с ними занимаются воспитатели. Уже тогда, в детском саду, она начала изучать английский язык, а на новогодней елке наизусть прочитала длиннющее стихотворение, за что получила первый приз.

Ее воспитательница, молодая женщина с модной стрижкой и продвинутыми взглядами, с радостью заставляла думать о том, как все замечательного у моего ребенка и в ее детском саду вообще.

Я же подумывал заняться поиском работы, но особо с этим малоприятным занятием не торопился. Мне казалось, что со своим опытом, добросовестностью и знанием трех иностранных языков еще успеется надеть на себя хомут извечной рабочей клячи, чтобы вскорости от всего устать.

Первые дни в стране были безоблачны. Шел август месяц. Светило теплое солнце. В кармане еще была пара монет. Полное, объективное понимание окружающего нового мира со всеми его несовершенствами, трудностями и несправедливостью пришло позже.

А пока хотелось надеяться, что так же хорошо будет всегда.