Кто был прототипом Виктора Франкенштейна?

Среди штампов массовой культуры прочно закрепился образ безумного ученого — человека недюжинного ума, отбросившего всякие моральные нормы.

Уровень безумия может колебаться от чудачества (вспомните жюльверновского Жака Паганеля или его современную реинкарнацию — доктора Эммета Брауна из кинотрилогии «Назад в будущее») до вполне зловещих типов вроде гения криминального мира профессора математики Джеймса Мориарти из произведений Артура Конан Дойла. Любопытно, что прототип Мориарти — Адам Уорт — получил весьма посредственное образование и никаких ученых степеней, разумеется, не имел. Из наших умников — это, конечно, Петр Петрович Гарин — персонаж романа Алексея Толстого и создатель разрушительного оружия — гиперболоида имени себя.

Истоки зловещего образа — персонаж народных легенд и поэмы Гете — доктор Фауст, в свое время заключивший договор с сатаной, а в наше — скукожившийся в записного сериального остряка доктора Хауса, и, разумеется, Виктор Франкенштейн, который, уподобившись самому господу богу, вдохнул жизнь в мертвую материю. Психологически — вроде бы (ниже мы скажем, почему — вроде бы) понятно: ученый, как правило, занимается вещами, недоступными уму широкой публики, а публика склонна все непонятное считать опасным и предосудительным.

А фактически? Был ли у Франкенштейна прототип? И были ли его ученые занятия настолько же опасны для человеческого рода?

Известно, что свой роман (первоначально — новеллу) «Франкенштейн, или Современный Прометей» Мэри Шелли написала практически на спор. Однажды дождливым вечером 1816 года в доме на берегу Женевского озера собралась интересная компания. Кроме самой Мэри там были…

Поэт Джордж Гордон Байрон, имевший к тому времени не только литературную, но и скандальную славу, связанную, в частности, с таинственными причинами развода. Его жена — Анна Изабелла Байрон, не прожив с поэтом и года, сбежала с ребенком к своему отцу.

Поэт Перси Биши Шелли — сторонник свободной любви. Будучи женатым, он сманил 16-летнюю Мэри из дома, как ранее свою первую жену, тоже 16-летнюю Гарриэт Уэстбрук, «спасая ее от тирании отца». Сама Мэри Шелли происходила, кстати, из весьма вольнодумной семьи. Ее отец был философом и воинствующим атеистом, а мать — одной из первых феминисток.

Личный врач Байрона — Джон Уильям Полидори, прославившийся тем, что после разрыва с Байроном издал под его именем первое произведение о вампирах на английском языке — повесть «Вампир».

И вот эти молодые свободные, пожалуй, свободные даже для нашего времени, умы развлекались, рассказывая друг другу разнообразные страшные истории, среди которых была одна о неком ученом, который при помощи электрических разрядов вызывал сокращения мертвых мышц. Имя этого ученого — Эразм Дарвин.

Эразм Дарвин, живший во второй половине XVIII века, теряется в сиянии своего всемирно известного внука — Чарлза Дарвина, хотя именно дедушка Дарвин был родоначальником учения о борьбе за существование и эволюции животного мира под воздействием окружающей среды. Эразм Дарвин придавал большое значение теории полового отбора или, если хотите — любви. Причем не только среди людей, но и среди растений. Вторая часть его поэмы «Ботанический сад» так и называется — «Любовь растений». Да, Эразм Дарвин был еще и поэтом.

А еще он был практиковавшим врачом, снискавшим всеобщее уважение, был сторонником женского образования и если выступал против морали, то не тогда, когда она мешает получению наслаждений, а тогда, когда она извращает человеческую природу. Вот его высказывание по поводу женщины, умертвившей своего незаконнорожденного ребенка:

«Женщины, совершившие подобное противоестественное преступление, вызывают к себе нашу глубочайшую жалость; их воспитание породило в них столько скромности или чувства стыда, что это искусственное чувство извратило подлинные инстинкты природы! Какую душевную боль должны были они пережить, какое страдание! — и это в то самое время, которое, после мук разрешения от бремени, сама природа предназначила им для сладостного утешения кормить грудью маленькое беспомощное дитя…»

Сам Эразм Дарвин имел то ли двенадцать, то ли четырнадцать детей, из которых двое были именно незаконнорожденными, но которых он воспитывал наравне с остальными, не обращая никакого внимания на общественное мнение.

Эразм Дарвин за 100 лет до Жюля Верна предсказал появление подводных лодок. А так же утверждал, что вселенная появилась в результате большого взрыва, что жизнь самозародилась в океане, предсказал ракетный двигатель на водороде и кислороде и другие удивительные и «скандальные» для того времени вещи. Скандальные — в прямом смысле: его книга «Зоономия, или Законы органической жизни» в 1816 году, через четырнадцать лет после смерти автора, была внесена в католический Индекс запрещенных книг.

И вот этот умный, добрый, любвеобильный человек и есть истерзанный плодами своего разума Виктор Франкенштейн?

В чем, простите за суконное выражение, проблематика романа Мэри Шелли? В том, что человек, рискнувший соперничать с богом в творении, не смог сравняться с ним в любви к своему творению. В том, что любовь к человечеству — это опасная разновидность эгоизма. И что любить конкретного человека всегда труднее. Учитывая нравы собеседников Мэри Шелли на берегах Женевского озера, логично предположить, что эти призывы были адресованы именно к ним. Как показала история — безуспешно.

Однако связка ученый-богоборец-злодей закрепилась прочно и надолго. И если в XIX веке она носила символический характер, то в ХХ — воплотилась в жизнь всерьез. И оказалась настолько дикой и страшной, что ни у одного художника не хватило духа описать, например, внутренний мир Йозефа Менгеле — Ангела Смерти из Освенцима.

Тема попросту схлопнулась — образ ученого-злодея был вытеснен на периферию комического жанра. И теперь научному сообществу приходится вести разъяснительную работу, результатами которой, к нашей неописуемой радости, становятся отличные научно-популярные фильмы и замечательные книжки.